|
Знакомство с Кожимом.
(записки очевидца).
В 1967 году, моя бабушка Савицкая Евгения Львовна, которая жила и работала в Москве, сказала, что может устроить меня на лето в экспедицию куда-то на север. Мои родители дали согласие, и после окончания 9 класса я впервые отправился на север, да ещё сам. Бабушка посадила меня на Ярославском вокзале в скорый поезд №21 «Москва – Воркута» и я отправился в неизведанные края. Было начало июня и было тепло. На следующий день пути часов в 5 дня поезд проехал станцию Котлас в Архангельской области и двигался уже по территории Коми АССР. Проводник, проходя по вагону, сказал, чтобы закрывали окна, так как скоро будет холодно. Я ехал в купе уже один и читал книгу. Решил, что лягу спать, как только стемнеет. Где-то в половине одиннадцатого вечера ещё было светло, и я стал припоминать, что где-то слышал, будто на севере в это время бывают белые ночи. Кажется, нужно ложиться спать, а то так можно до утра просидеть, не сомкнувши глаза.
Проснулся я часа в 2 или 3 ночи оттого, что было холодно, а за окном было светло, как днём и шёл снег. Я быстро оделся, но было всё равно холодно. Тогда я накрылся вторым матрацем и стал дремать. Нормального сна уже не было: во первых от холода, а во вторых от волнения, чтобы не проехать свою остановку со странным названием Кожим-рудник. Меня предупредили в Москве, что я должен встать на разъезде «1952 километр», а ориентиром служит террикон от угольной шахты в посёлке (ретрансляционная радиорелейная станция с вышкой появилась в посёлке позже). Благо, что такое террикон, я знал не понаслышке, так как ехал из Донбасса. Главное было не проехать мимо, так как следующая остановка будет уже в Инте. Дело в том, что во всех справочниках скорый поезд №21/22 «Москва – Воркута» не останавливался в Кожиме, хотя фактически остановку на 1 минуту он делал. Но об этом даже не все проводники знали. Проводник мужчина, то ли с бодуна, то ли спросоня долго не хотел меня выпускать из поезда прямо в тайгу, но потом сдался и открыл двери, как это часто бывает, в противоположную сторону. Я спрыгнул на насыпь с тяжёлым рюкзаком, увидел тайгу, вдалеке заснеженные горы и понял, что меня никто не встречает. Поезд быстро набирал ход, а проводник, удаляясь всё дальше и дальше, ещё долго не закрывал дверь и ждал, что может быть, я передумаю оставаться здесь и всё-таки вернусь назад…
Последний вагон скорого поезда, пронёся мимо, и тут я увидел с другой стороны машину «бобик» (ГАЗ-69) и человека, который меня встречал. Каждый из нас был рад по-своему: я что всё-таки доехал до места, а Григорий Борисович, что встретил меня. Ведь он поручился перед моей бабушкой, что я буду под его присмотром, и что со мной ничего не случится. Тут надо сделать небольшое отступление и пояснить, как я попал на работу в экспедицию №105, хотя в тот момент мне не было ещё даже 16 лет, а соответственно не было и паспорта.
Моя бабушка по материнской линии, Савицкая Евгения Львовна (1902-1976), работала в Москве начальником отдела переводов в институте ЦИТИ (Центральный институт технической информации) угля при Министерстве угольной промышленности СССР. Как-то её попросили помочь подготовить к сдаче экзамена по английскому языку на кандидатский минимум одного геолога. Это был Мильгром Григорий Борисович, начальник 5-й партии экспедиции №105. Прослушав Григория Борисовича, бабушка сказала: «За три месяца научить вас английскому языку при всём моём опыте я не смогу. Но я научу вас приёмам, которые помогут вам сдать экзамен. Я ведь всё-таки одесситка!» И слово своё она сдержала. Мильгром Г.Б. сдал экзамен, а позже защитил кандидатскую диссертацию и работал в Москве, в главке, в системе министерства геологии СССР.
 ^
В 60-е годы ХХ века в экспедиции №105 существовала практика, когда рабочими геофизического отряда набирали школьников старших классов из Москвы. Поэтому и мне предложили поехать на лето подработать в экспедицию. (После работы, в августе 1967 года, мне выдали трудовую книжку, где записали, что я работал радиометристом 4-го разряда).
В Кожиме я прожил дней семь в доме с Мильгромом Г.Б. около радиостанции. Обедали мы в старой столовой, которая находилась с той стороны улицы, где располагался центральный склад. Тут впервые за обедом, сидя за одним столом с женщинами из бухгалтерии, я услышал от одной, которая говорила подруге: «Ты посмотри как эти «бичи» уставились на нас». Я медленно повернул голову, но никого кроме бородатых мужчин в спецовках не увидел. Вечером я спросил Григория Борисовича: « А кто такие бичи?» Он рассмеялся от души и сказал, что со временем я буду их различать издалека, но всё-таки не без юмора разъяснил. Тут я узнал, что «бич» - это сугубо морской термин, которым обозначают безработного моряка. Здесь же на севере – это основной рабочий контингент в экспедициях. Подавляющее большинство бичей сидели здесь же, в лагерях Коми АССР. После освобождения у многих не было ещё и паспорта, но на работу в экспедицию их брали со справкой об освобождении. Основная профессия бичей – это горнорабочие проходчики. Им нужно в горах, в условиях вечной мерзлоты, рыть канавы глубиной до коренных пород. Иногда это пол метра, а может быть метр, а то и все два метра. Это камни, обводнённые склоны, когда земля прилипает к лопате, жара и холод, мошка и комары. Рабочие, которые за месяц выкапывают 150 кубических метров грунта, считаются рентабельными, а 90 и меньше – не рентабельные и подлежат «спуску с гор». Позже мне показали одного рабочего по прозвищу «могила». Я подумал, что он кого-то зарыл живьём, но всё оказалось проще – это был самый лучший проходчик в 3-й партии – за месяц он выкапывал до 300 м3 грунта.
^
Оказывается далеко не каждый физически крепкий проходчик, пусть даже с горой накачанных мышц, может просто выполнять норму. Тут нужно иметь голову на плечах и сноровку. Основной инструмент у проходчиков – канавщиков: лопата, лом, кайло, кувалда и лист железа. Геолог задаёт размеры будущей канавы в горах. Проходчик сначала снимает верхний слой до мерзлоты на всём протяжении канавы. Потом с одного конца проходчик делает углубление и туда на дно канавы кладёт лист железа. После этого кайлом или ломом на железо обваливают породу. Большие камни дробят кувалдой. Дальше остаётся подбирать грунт лопатой, которая почти без всяких усилий скользит по железу. Технология вроде бы простая, но далеко не все могут уложиться в норму. Поэтому после первого закрытия нарядов, часть бичей отсеивается и их «спускают с гор» в Кожим. Но кое-кто и не собирался горбатиться и кормить комаров весь сезон. Самое главное, что они завели себе корефанов, которые остались работать в партии до следующего закрытия нарядов или до конца полевого сезона.
И вот наступает осень, оканчивается сезон и бичи из всех партий стекаются в Кожим-рудник: кто на вертолёте или вездеходе, а кто-то и просто пешком. А тут их уже поджидают «шакалы» - это те бичи, которых «спустили с гор» в начале сезона. Ну разве не поставишь друзьям, которые на мели, а ты только что получил расчёт в конторе экспедиции, несколько бутылок вина или чего по крепче… И тут накрывается поляна и гуляют до утра. Просыпается бич, который угощал, где-нибудь в политурном бараке, ему наливают похмелиться, а денег в карманах уже и нет. И спросить не у кого. И весь рабочий сезон коту под хвост. Что делать? Куда податься? И снова на работу, если не в экспедицию, то куда-нибудь в Инту или Печору. Жить-то надо, а въезд в центральную часть страны запрещён, так как действует «поражение в правах» или проще говоря – ссылка.
^
Мы шли по Кожиму с геофизиком Вадимом Амосовым, когда нас остановил какой-то рабочий и попросил дать ему взаймы пять рублей. Вадим достал портмоне и отсчитал деньги. На мои замечания, что деньги отданные бичам не возвращаются, он сказал, что знает. Но от этого когда-нибудь вернётся в другом виде. Это был горнорабочий проходчик В.Столовичев, как говорили, основной контингент в экспедиции, который несколько лет подряд работал в восьмой партии. На вид ему было лет сорок, пятьдесят, он отсидел в лагере 10 лет за то, что зарубил топором свою жену, когда застал её с хахалем. После отсидки у него было ещё пять лет ссылки, и он не мог постоянно жить и работать нигде, кроме как в определённом месте на севере. Поэтому он каждый год, летом нанимался на работу в экспедицию 105 проходчиком.
Позже работая на Сура-изе, мы с Амосовым увидели Столовичева, который нёс оленьи рога. Он водил дружбу с оленеводами, которые недалеко поставили чум. Вадиму понравились рога, он их оценил и выразил своё одобрение. На следующий день, проснувшись утром, мы увидели в своей палатке, прикреплённые к стойке оленьи рога. Позже Столовичев договорился с оленеводами, чтобы они приняли от меня заказ на изготовление пимов для моей мамы.
Пелегничей.
Первый полёт на вертолёте я совершил в июне 1967года. Мы вылетели из Кожима на вертолёте МИ-4 на базу первой партии экспедиции№105 в посёлок Пеленгичей. Погода была пасмурная, но облачность была высокая. Вертолёт залетел в ущелье из долины реки Балбанью и, пролетев совсем немного, приземлился в самом центре посёлка, на отмель посреди реки Пеленгичей.
^
Месторождение пьезокварца «Пеленгичей» было открыто в 1952 году. В посёлке было около 30 домов и разных построек. На левом берегу реки стояло три деревянных двухэтажных дома и ещё какие-то постройки. В одном из них была контора партии. В другом была столовая и клуб. С правым берегом реки соединял высокий подвесной мост. Основные постройки посёлка размещались там.
На месторождении Пеленгичей было 15 штолен. Двенадцать штолен расположены выше домов на правой стороне посёлка. Три штольни расположены вдалеке на левой стороне посёлка.
Поселили меня в доме начальника партии Голубина Вольфа Васильевича. Через несколько дней Голубин предложил мне проехать с сотрудниками на рыбалку в устье реки Балбанью, где располагался участок от партии№1. Когда мы выехали на АТЛе (артиллерийский тягач, лёгкий) и проехали уже километров 5 я понял, что поездка будет с приключениями, так как водитель вездехода был изрядно пьян, как впрочем и остальные тоже. По хорошему мне нужно было встать и пешком вернуться в посёлок, но тут я сдрейфил, и остался. Как только мы переправились через Балбанью выше устья Пеленгичея и стали подыматься на гору, где размещался аэродром, разорвалась гусеница.
^
Это было только начало. Через пару часов гусеницу всё-таки соединили, и мы тронулись дальше. Теперь мне приходилось следить за тем, чтобы пальцы (металлические штыри, которыми скрепляются траки) не вылезали из траков и периодически забивать их на ходу кувалдой. Но вездеходчик был пьян и периодически прикладывался к бутылке. АТЛ кидало из стороны в сторону по колее и только чудом мы нигде не перевернулись, а я не вылетел из кузова. Так продолжалось всю дорогу, около 20 километров. Когда до участка оставалось километра три, в самой грязи опять разорвалась гусеница. Тут я не выдержал, встал и пошел вперёд на участок.
Хариус.
Участок, куда мы приехали, находился немного выше по течению реки Кожим от устья реки Балбанью. Утром после завтрака я пошёл порыбачить на реку, которая была метров в 60 от палаток. Мне дали удочку, и только её забросил, как клюнула рыба. Удилище дёрнулось и прогнулось почти до самой воды. Такой большой рыбы ловить раньше мне не приходилось. Я развернулся и чуть ли не на плечо, положив удочку, чтобы удержать добычу, рванулся на берег. Но рыба сорвалась. Тогда стоящий рядом рыбак с участка объяснил мне, что после того как рыба клюнула, нужно медленно, без рывков, не ослабляя леску, отходить назад и вытаскивать улов. Я снова закинул удочку и сразу последовал удар, рыба была на крючке. От волнения тряслись руки и ноги. Быстро стараясь вытащить рыбу, начал двигаться назад, оступился на мокрых камнях и упал на спину. Рыба, опять блеснув на солнце чешуёй, сорвалась и ушла.
Это была рыба – хариус, близкий родственник лососёвых и сиговых рыб. Он населяет чистые холодноводные реки и озёра, предпочитая водоёмы с галечным и каменистым дном. По справочнику Сабанеева вес хариуса достигает 500 граммов, но в реках Приполярного и Полярного Урала довольно часто встречаются особи более полутора килограммов весом, а иногда и больше.
Потом нас с инженером-электриком из Пеленгичея Бурцевым, каким-то рабочим и мальчишкой лет 10, переправили на надувной лодке через реку Балбанью и мы начали рыбачить на плёсах ниже по течению реки Кожим. Правый берег реки со скалами и деревьями отражался в водной глади. Мы ловили хариуса, используя мушку и кораблики, варили тут же уху и отдыхали, наслаждаясь красивыми пейзажами. Ночевали в палатке для рыбаков, которую поставили сотрудники экспедиции. Так продолжалось пару дней, но когда мы вернулись к переправе, то увидели, что из-за таяния снега, уровень воды в реке Балбанью резко поднялся и переправиться назад уже невозможно. Эта рыбалка затянулась на неделю. Нам пришлось с рюкзаками набитыми хариусом идти километров 10 выше по течению реки Балбанью, но и там мы уже не могли переправиться. Решили ждать, когда на участок будет ехать транспорт и перевезёт нас на другой берег. Хоть был конец июня, но было холодно, и срывался снег. Питаться приходилось только рыбой, так как хлеб кончился дня три назад. В какой-то момент взрослые решили не ждать транспорт, а самостоятельно переправиться на другой берег. Они, с мальчишкой на плечах, удачно переправились, а меня смыло волной и понесло вниз по течению реки. В какой-то момент мне удалось зацепиться за большой валун и медленно выползти на берег. Повезло, что не утонул. Выбравшись назад на берег, где ещё тлели угли от нашего костра, я стал сушиться. Примерно через час, на противоположной стороне реки показался АТЛ, который ехал на участок. Водитель АТЛа, после переговоров с Бурцевым, перевёз меня через реку. Дома, об этом случае, и о том, как мог утонуть, я рассказал только через несколько лет…
^
Наш геологоразведочный отряд экспедиции №105, которым в 1967году руководил Бочкарёв Александр Ильич из Ленинграда, стоял на ручье Лапчавож, правом притоке реки Пеленгичей. В июле месяце отряд разделился на две части: одна осталась в среднем течении р.Лапчавож, а другая перебазировалась под самый хребет Росомаха.
^
Там было 6 проходчиков и 2 геолога. Как-то они подстрелили пару оленей и прислали нам в лагерь весточку, чтобы мы приходили за мясом. Начальник отправил туда небольшую группу из 4-х рабочих, а старшим назначил меня. Нас встретили, накормили мясом, упаковали оленину в рюкзаки и мы отправились в обратный путь. Было жарко, всю дорогу вокруг нас вились оводы и мошка. Мы пришли в лагерь все в «мыле», до того тяжёлая была ноша. На следующий день с утра повар начал надсмехаться над нами, что это такое мы принесли. Оказалось, что вместе с мясом, нам в пару рюкзаков доложили камней, которые мы, надрываясь, тащили по горам и жаре. Но это было ещё не всё: нам положили мясо старого оленя, которое с трудом жевалось. Тут уж не стерпел Бочкарёв, который пригрозил припомнить это, как только отряд соединится вновь.
Палатки нашего лагеря стояли в один ряд вдоль самого ручья. Совсем недалеко, метров 500 от нас поставили свою палатку оленеводы, а большое стадо оленей паслось вокруг. У начальника было ружьё, мелкокалиберное, и при виде такого количества живого мяса вокруг, у него что называется, чесались руки. Сказать по правде, тушёнка нам уже изрядно надоела. Мы сидели и обедали в большой десятиместной палатке, когда в неё, во внутрь, забежал олень, потом другой.
 
^
Они чувствовали, что в палатке есть соль, поэтому и рвались туда. Бочкарёв не мог выдержать такой наглости, пошёл взял ружьё, присел в палатке и выстрелил из мелкокалиберной винтовки. Расстояние до цели было метров десять. Олень слегка дернулся, поднялся из ручья, прошёл метров пятнадцать, двадцать, и прилёг на склоне горы. Вот тут надо было действовать и притом быстро. Ведь стадо паслось и медленно перемещалось, а олень лежал не двигаясь и оленеводы были недалеко. Не долго думая, Бочкарёв взял меня, и мы пошли в гости к оленеводам. Там за чашкой чая он договаривался с ними, чтобы обменять имеющееся у нас продукты и патроны на оленину. Меня он отправил готовить продукты к обмену, а сам остался с оленеводами в палатке. Оказывается, как только мы с начальником и оленеводами зашли в палатку, четверо рабочих подхватили за ноги тушу оленя и притащили её в большую палатку. Там внутри её освежевали, выкопали яму, куда и зарыли все внутренности, шкуру и голову с рогами. В это время за палаткой оленеводов в бинокль следил Игорь Донских, кстати, он был из коренных кожимцев, с которым мы работали радиометристами. Всё мясо, которое у нас было, мы положили в ручей, как в холодильник, благо вода была холодная. Так под носом у оленеводов мы ели их мясо и наше браконьерское.
Как-то с Игорем Донских мы возвращались из маршрута, когда в одном месте, на каменной осыпи, я поскользнулся. Ногой поддел мох и увидел, как что-то блеснуло. Это был кристалл горного хрусталя, моя первая в экспедиции находка. Я принёс его старшему геологу отряда, Кораго Алексею Александровичу, рассказал, где и как нашёл, а он поставил на это место рабочего рыть канаву. Прошёл месяц, а может два, и я спросил у Кораго А.А., а где мой кристалл? Сначала была пауза, а потом я выслушал большую лекцию о том, что недра принадлежат государству и всё, что я нашёл, тоже принадлежит государству. И вообще, любая моя находка автоматически принадлежит экспедиции, так как я в ней работаю. Это был урок на всю жизнь. Но позже кристалл мне вернули, так как его описали, он был весь в трещинах, потому, что скатился откуда-то сверху, и для науки уже не представлял интереса.
В августе 1976 году меня с двумя рабочими и геолога Женю Константинова с проходчиками забросили на месторождение «Старуха». Это месторождение находится высоко в горах, и там нередко висят тучи. В один из дней с утра, когда нас накрыло облаком, пришёл один мой рабочий из местных жителей, и попросил отпустить его до завтрашнего утра на рыбалку, на реку Балбанью, которая протекала внизу, в долине. Перепад по высоте нашего лагеря и реки был 687 метров. Е.Константинов, как старший в отряде отказал, мотивируя это тем, что как только тучи разойдутся, пойдём на работу, план надо выполнять. Рабочий скривился, что-то пробурчал себе под нос и вышел из палатки. Невольным свидетелем этой сцены был наш начальник 8-й партии, Прутов Николай Вячеславович, который был у нас с неофициальным, как он сказал, визитом. (Он вырос и работал в с.Саранпауль, Ханты-Мансийского автономного округа Тюменской области).
« А вы, Евгений, неправильное приняли решение. Уже почти половина дня прошла, погода не улучшается. А рабочий дальше будет работать спустя рукава, да ещё зло может затаить. Нужно знать и учитывать национальные традиции и обычаи. Комяк без рыбалки – не комяк, жить не может». - сказал Прутов. Ну ладно, пусть идёт – сказал мне недовольно Евгений. Нужно было видеть лицо комяка в этот момент.
Утром к началу работы комяк вернулся в лагерь. Он ничего не поймал, где-то на Балбанью потерял телогрейку, но было видно, что получил полное удовольствие. Прошло несколько месяцев, уже была зима. Я давно забыл об этой истории, но тут мне на нижней базе у озера Балбанты встретился комяк. Он подошёл ко мне и рассказал, чем занимался всё это время, а в конце сказал: «А Константинов плохой человек, он меня на рыбалку не отпускал»…Вот тут я и вспомнил напоминание о традициях и обычаях. Предсказание Прутова, кажется сбылось.
Пимы.
Пимы, на севере Европейской части России и в Западной Сибири русское название зимней обуви местных народов – высоких сапог из камусов (шкур с ног оленя) мехом наружу. Впервые такие изделия коренных жителей Севера я увидел в 1967 году, когда старший геолог А.А.Кораго заказал своей дочке маленькие пинетки или ботиночки. Так как у моей мамы были больные ноги, то я взял из дома мерки с ног и решил заказать у оленеводов пимы. Стоимость женских в то время была 35, а мужских 45 рублей. Мужские пимы шили почти до самого колена и выше, а женские были короче.
Ч ум–жилище оленеводов.
В 1976 году лагерь 8-й партии экспедиции №105 находился на горе Сура-из (1164 м.), а в шести километрах, в долине реки Балбанью, между вершинами Старик (1280 м.) и Старуха (1328 м.), стоял чум оленеводов. Я решил заказать у них пимы, а чтобы не скучно было идти, взял с собой студента-практиканта из Москвы, пускай посмотрит на экзотику, будет, что потом в столице рассказать. Чум располагался у реки, ниже озера Малое Балбанты. Чуть поодаль паслось стадо оленей. Мы поздоровались с хозяйкой и вошли в чум. Внизу он был метров 7-8 в диаметре. В центральной части находилась металлическая печка, труба которой выходила в центре наружу.
^
Вокруг печки было сделано что-то вроде половиц, на низ плотно уложенные встык, гладкие, покрашенные коричневой краской доски. Всё остальное пространство чума устелено войлочной кошмой, а спальные принадлежности, скатаны на день в изголовье. Для сидения использовались небольшие ящики – рундуки, в которых хранилась всякая утварь. Всё внутреннее пространство чума было разделено на четыре части перегородками из материи, которые играли роль стен, ведь там жило четыре семьи. В так называемом красном углу, а проще сказать на центральном столбе чума висел портрет основателя государства В.И.Ленина. Приятно поразила чистота в чуме, так как по отзывам ветеранов, работавших на Чукотке, там у коренных жителей был бардак.
Хозяин, полулёжа, слушал приёмник «VEF - 12» Спидола. Тогда в СССР это был лучший транзистор, который производили в столице Латвии, в Риге. Мы представились, и начался неспешный разговор о жизни, погоде, политике. Работающий приёмник служил некоторым фоном для беседы, так как в высоких широтах тогда лучше всего ловились радиостанции вещающие на русском языке «вражих голосов»: «Голос Америки», «Немецкая волна», «Радио Швеции» и масса других.
^
Немного погодя студенту начала надоедать наша неспешная беседа, и он стал спрашивать меня, когда мы перейдём к теме нашего визита. Нам предложили чай с разным вареньем: из клюквы, морошки и голубики. Когда подали чай, все чашки и блюдца были разные. Рассказал о такой сервировке в столице, но москвичи сказали, что это весьма современно. Потом появился специфический запах. Студент заёрзал и стал крутить головой. Хозяйка, которая нам подавала, увидев, быстро предупредила, что это «рыба нашего посола», и если вы её раньше не ели, то и пробовать не стоит. Это была рыба с душком, которую аппетитно ел хозяин, а я ограничился, свежа пойманным хариусом. Это была рыба, которую поймали час назад. Она ещё не просолилась, поэтому в руках перекатывалась как желе. Но если её присолить, то есть можно и такой, чтобы не умереть с голода. Мы просто не привыкли к таким местным деликатесам.
Студент опять начал меня поддёргивать, чтобы мы собирались, а я всё тянул и не переходил к основной цели нашего визита – заказать пимы.
Как учила когда-то моя бабушка Евгения Львовна, если хочешь, как в этой ситуации, успешно заключить сделку – не спеши. Нельзя сразу, пришёл, и говорить о цели визита – иначе дело обречено на провал. Нужно какое-то время пообщаться, ведь для этих людей в тундре, нужно живое общение, мы для них, как бы окно в мир.
Пимы я заказал, отдав за них бутылку чистого спирта, консервы и капусту, что в эквиваленте составило около 35 рублей. Через три недели заказ был выполнен.
Игрок.
Во время моей первой поездки, начальник пятой партии экспедиции №105 Мильгром Г.Б., дал мне несколько советов на будущее, в том числе, никогда не играть с рабочими в карты на деньги или под любой интерес и никогда не распивать спиртные напитки с рабочим классом. За всё время я дважды нарушил правило и играл под интерес на деньги.
Первый раз, это было в мою первую экспедицию в 1967 году, когда мы стояли лагерем на Кожимвоже. Тогда я работал радиометристом 4-го разряда. Наш поисковый отряд разделился на две части и в какой-то момент я оказался без работы, так как в этом районе съёмку площадей закончили и план по радиометрии был выполнен. У меня была пара книжек, которые я успел уже прочитать так, что делать было нечего. С утра все расходились на работу и в лагере оставались два человека: повар и я у него в помощниках. Дрова были напилены, другие работы выполнены. Уходить из лагеря мне категорически запрещалось. Одним словом, скука.
^
Мы сыграли с поваром партию в шахматы просто так, а потом он предложил сыграть на деньги. Я долго отказывался. Денег ведь нет, я сдал их вместе с документами в сейф в отделе кадров в конторе экспедиции. Пол дня я уговаривал повара просто сыграть, но он постоянно отказывался – только на деньги. А раз их нет в наличии, то проигравший будет списывать продукты личного забора с выигравшего на себя.
И тогда я решился. Играем. С самого начала меня начала бить приличная дрожь. Я внутри понимал, что это не шутки… Ставка на первую партию была 3 рубля. Для справки: проезд в то время в трамвае - 3 коп., в троллейбусе - 4коп., в автобусе - 5 коп., колбаса варённая, любительская весом в 1 килограмм стоила – 2 рубля 20 копеек. А сколько же я заработаю за полевой сезон, было неизвестно. Я дрожал, боялся проиграть, но играл. Первую партию я выиграл. Сыграли ещё раз, но ставка была удвоена – 6 рублей. Я опять выиграл. Тогда повар предложил ставку на третью партию – 9 рублей, ему хотелось отыграться. Меня всё ещё пробивала нервная дрожь по телу, но уже не так сильно как в первой партии. Игра снова закончилась поражением повара. Больше мы не играли, хотя предложения отыграться поступали. Деньги, 18 рублей, повар списал с моего личного забора на себя.
Другой раз я принял участие в игре на интерес, на продукты. Это было в 1976 году во время работы на месторождении «Старуха», когда мы сидели в облаках, и вокруг громыхала гроза. Нас было четверо: один рабочий по прозвищу «студент», другой проходчик, который представлялся как «граф Ореховский», геолог Женя Константинов и я. Играли в преферанс. Ореховский был в этом деле профессором. У него был за плечами вышак: закончил математический факультет Саратовского университета, поэтому обыгрывал рабочих, шутя и много. При погрузке вещей и продуктов в вездеход, уходивший на «Старуху», начальник партии Прутов, остановил рабочего, который нёс лишний ящик. «Что это»? – спросил Прутов. «Личные продукты графа Ореховского» - последовал гордый ответ грузчика. Тут же последовал разнос начальника – за игру на продукты буду спускать с гор.
Играли весь вечер. Студент был в большом проигрыше, я пролетел на две банки сгущёнки, а выиграл, как всегда Ореховский.
^
Полярно-Уральская экспедиция по добыче и разведке горного хрусталя (ПУЭ, в дальнейшем экспедиция многократно меняла название и ведомственную принадлежность) была основана в 1936 году на базе месторождений горного хрусталя, открытых на Приполярном Урале в 1929-1934 годах экспедицией А.Н.Алёшкова. Полярно-Уральская экспедиция базировалась в с. Саранпауль, Ханты-мансийского автономного округа Тюменской области.
В военное время (1941-1945г.) работы проводились в возрастающих объёмах, удовлетворяя потребность оборонной промышленности в пьезокварце. Несмотря на огромные трудности военного времени, были открыты многие проявления горного хрусталя.
Первое послевоенное десятилетие (1945-1955г.) характеризуется возрастанием работ и расширением фронта поисков. В этот период были открыты многие месторождения горного хрусталя, в том числе Пеленгичей. Начат переход от работ на поверхности к разведке на глубину, что потребовало механизации горных работ и увеличения объёмов транспортировки грузов.
Новый поворот в деятельности предприятия произошёл в 1956-1958 годах, что было связано с резким возрастанием спроса на горный хрусталь. Организуются крупные геологоразведочные партии, обеспеченные электростанциями, компрессорами, горной техникой, гусеничным транспортом.
В декабре 1960 года приказом Министерства геологии СССР экспедициям 6-го Главного управления было присвоено цифровое обозначение. Полярно-Уральская экспедиция получила номер 105.
В сентябре 1976 года в Кожиме праздновали 40-летие экспедиции №105. Памятный значок из офиокальцита 25х50 мм.
В январе 1965 года Полярно-Уральская экспедиция разделяется на две части – экспедицию №105 с управлением в п.Кожим-рудник Коми АССР и экспедицию №118 с управлением в с. Саранпауль Берёзовского района Ханты-Мансийского автономного округа Тюменской области. Разделились и сферы деятельности – экспедиция №105 проводила геологоразведочные и добычные работы на западном склоне Приполярного Урала, а экспедиция №118 на восточном склоне.
Период после 1965 года характеризуется усиленным изучением месторождений горного хрусталя на глубину, а также освоением нового вида минерального сырья - прозрачного жильного кварца, заменившего горный хрусталь во многих отраслях промышленности: электронике, ракетостроении, светотехнике, оптике, химической промышленности.
Сырьё, которое добывала экспедиция №105, направлялось в Москву, в хозрасчетный цех, который именовался экспедицией №119.
Цены на пьезосырьё в 1976 году.
Оптический кварц - до 5 тысяч рублей за 1 кг.
Экстра кварц - 1920 руб.(цена за 1 моноблок)
1 сорт - 1050 руб.
2 сорт - 480 руб.
3 сорт - 80 руб.
4 сорт - 32 руб.
Кварц для спецплавки ( за 1 кг.).
1 сорт - 25 руб.
2 сорт - 15 руб.
Кварц для плавки ( за 1 кг.).
1 сорт - 3,5 руб.
2 сорт - 2,5 руб.
Из таблицы видно, что стоимость 1 кг. кондиционного оптического пьезокварца высшей категории в ценах середины 70-х годов ХХ века составляла 5 тысяч рублей. Для сравнения – столько стоила новая машина типа «Жигули» ВАЗ 2101, батон белого хлеба – 13 копеек, бутылка водки – 4руб.12 коп., а билет на самолёт по маршруту Хабаровск – Москва – 108 рублей.
Также жильный кварц отправляли на ИОМЗ (Изюмский оптико-механический завод, г.Изюм, Харьковская область, Украина). Требования к качеству сырья были жёсткие, так как завод работал на оборонную промышленность: выпускал бинокли, оптические прицелы, лазерные дальномеры, объективы и другую продукцию для нужд Советской армии, авиации, флота и космоса.
^
В Кожиме, напротив старой конторы, стояло тёмное одноэтажное деревянное здание из брёвен, в котором с одной стороны располагалась камералка, а с другой – цех по обогащению пьезокварца. Работали в цехе исключительно женщины. Однажды году в 1976 меня и ещё нескольких студентов попросили помочь в цехе по обогащению кварца, так как был конец месяца, и план был под угрозой срыва.
^
Для этого пришлось одеть старую спецовку, сверху брезентовый фартук, рукавицы, на лицо респиратор марлевый, защитные очки и шапку. Мы занимались обогащением жильного кварца. Вроде всё просто: берёшь кусок жильного кварца в руку и молотком отбиваешь всевозможные включения. Потом всё это раскладываешь по двум ящикам и когда они полные выносишь: на улицу – отходы, в мешки – кондицию. Рядом тоже работают люди, поэтому постоянно стоит шум и в воздухе летает кварцевая пыль. Женщины за столами перебивают тоннами жильный кварц. После такой смены чувствовалось настоящее облегчение. Точно также, в соседней комнате, обогащали кристаллы горного хрусталя, отбивая молотком всё лишнее. После обогащения сырье описывали, упаковывали и отправляли в Москву, в хозрасчетный цех или в Изюм.
Для информации, кондиционным кристаллосырьём называют кристаллы пьезооптического кварца, прошедшие обогащение. Процент выхода определяют визуально. Условия кондиционности кристалла – наличие в нём области лишенной дефектов, к которым в первую очередь относятся – мутные, непрозрачные участки, трещины, посторонние включения, двойники и свили.
Так мы работали дней пять, пока не наладилась погода и нас не отправили в горы.
^
Доставка грузов в полевые партии в экспедиции №105 осуществлялась воздушным и автомобильным транспортом. В 60-е, 70-е и начало 80-х годов ХХ века авиация работала в основном летом, так как круглогодичной автомобильной дороги не было. В восьми километрах от Пеленгичея ещё в 50-е годы был оборудован аэродром, который мог принимать не только вертолёты, но и самолёты типа АН-2, в просторечии «Кукурузник». В 1967 году мы вылетели с него на АН-2 в Кожим-рудник. Самолёт обогнул хребет Малды-нырд и над рекой взял курс на базу экспедиции. Специальной полосы или аэродрома тогда ещё не было, поэтому самолёт приземлился на отмель реки Кожим, в нескольких километрах от посёлка. Уже в 1969 году в посёлке срезали верхнюю часть террикона и сделали рядом посадочную полосу, которая принимала все виды авиа транспорта Печорского авиаотряда обслуживающего геологов. Это были самолёты АН-2, вертолёты МИ-4, МИ-6 и МИ-8.
  
В 1975 году после окончания полевого сезона, из-за плохой погоды, на Хасаварке скопилось большое количество народа. Как только появилась возможность, из Инты прислали вертолёт МИ-6, в который погрузили людей. Вертолёт был грузовой, людей много, поэтому все стояли плечом к плечу. Борт был набит людьми, как селёдки в бочке. Так и летели в Кожим.
Летом 1979 года вертолёт МИ-6 доставил по воздуху на Хасаварку бензовоз Зил-157, который постоянно завозил дизтопливо на участок Николай-шор с базы 3-й партии. Для работы в горах доставляли по воздуху и трактора типа «ДТ-75». На гибких подвесках вертолётом МИ-8 завозили автомобильные прицепы и отвалы к бульдозеру.
Автомобильный транспорт по доставке грузов в партии начинал работать, после того как начинал действовать зимник, с декабря по апрель. Километров в сорока от Кожима, в предгорье была оборудована изба, которая называлась «изба Соколова». Там была установлена рация, и был дежурный, который докладывал на базу о прохождении транспорта. Там всегда можно было обогреться и отдохнуть.
 
^
Формировались санно-гусеничные поезда с тракторами типа «С-100», штук по пять, шесть, к которым прицепляли огромные сани-волокуши. Они были оборудованы бортами и там перевозили всевозможные грузы. Назад в Кожим везли сырьё, кристаллы и жильный кварц. На другие сани ставили двадцатикубовые ёмкости, в которых перевозили бензин и солярку. Однотипные машины, Зил-157, Зил-131 и Уралы, тоже комплектовали в колону и группами отправляли в горы. Время в пути по зимнику, от Кожима до Желанного, составляло около восьми часов. Из гусеничной техники, кроме упомянутых тракторов, использовали вездеходы: АТЛ (артиллерийский тягач, лёгкий), АТС (артиллерийский тягач, средний) и ГТТ (гусеничный тяжёлый тягач). Эта гусеничная техника, иногда летом курсировала между Кожимом и партиями. Но в основном она осуществляла перевозки в горах между участками и полевыми партиями.
Самое интересное, что в середине 70-х годов ХХ века по Кожиму ездили белые «Жигули», которые принадлежали А.Бренчукову, заместителю начальника экспедиции №105.
^
Спиртные напитки в России всегда были жидкой валютой, которая не подвергалась девальвации. В полевых партиях экспедиции №105 всегда был сухой закон, но при этом спиртные напитки периодически нелегально появлялись в горах, на участках.
В 50-х – 60-х годах ХХ века, в посёлке первой партии, в Пеленгичее, как только не боролись с провозом спиртного: делали обыски машин и грузов, но ничего не помогало. Спиртное попадало в посёлок, и вся работа тормозилась. Стоимость «контрабандной» бутылки водки в горах была в десять раз больше, чем в Кожиме. При стоимости бутылки водки 4руб.50коп. с северной наценкой в Кожиме, в горах она стоила 45 рублей. Перевозчикам спиртного было за что бороться, чтобы приумножать свою прибыль. Но в тоже время страдало производство, план добычи кристаллосырья срывался. Каждый день в Пеленгичей приходили колонны автотранспорта по «зимнику», а назад они увозили жильный кварц и горный хрусталь. И все грузы нужно было быстро разгрузить, погрузить и отправить технику назад в Кожим.
Как рассказывал Мильгром Г.Б., работавший тогда геологом в первой партии, выход был найден. Было разработано «положение», согласно которому, если кто-либо из проходчиков хочет выпить или уже выпил, то он должен найти себе замену, чтобы не сорвать работу. Тогда штрафные санкции не накладывались
.
  
Если проходчик выпил и не договорился о подмене, то на первый раз его переводили на мало оплачиваемую и трудоёмкую работу – грузчиком, сроком на один месяц. За второй проступок, переводили в грузчики до конца сезона, пока работает «зимник». Ну а после третьего раза, расчёт и спуск с гор. Говорят, что этот метод себя оправдал, и график работы перестал срываться.
В 1977 году, геолог Александр Рыжков заочно учился в Воронежском университете и по несколько раз в году ездил на сессию. При возвращении на Желанное он привозил соседям по дому что-нибудь с «большой земли». Так было и в этот раз. Мы сидели в комнате с его непосредственным начальником участка Хрусталёвым и пили чай. Открылась дверь, и вошедший рабочий бросил к ногам Рыжкова оленью шкуру со словами: «Саша, ты хотел оленью шкуру. Вот она. Дай бутылку водки»! Рыжков смутился и не знал, что делать, ведь шкура ему понравилась. Хрусталёв оценил ситуацию и сказал: «Саша, я думаю, что эта шкура стоит, чтобы за неё отдать бутылку водки». Рыжков, не раздумывая, достал из рюкзака бутылку водки, получил взамен оленью шкуру и мы продолжили пить чай.
^
В самом начале зимы 1976года я с трудом поднялся на обледенелый террикон. Земля была немного припорошена снегом, и тут я отчётливо увидел, как на фотографии, где стояли столбы ограждения лагеря и вышки. Столбы ограждения были спилены под самое основание у земли. Летом их не было видно из-за травы. Зимой, когда вся трава пожухла и ветер метёт позёмку отчётливо было видно, как в два ряда стояли столбы ограждения лагеря. Внизу, под терриконом, стояли старые деревянные постройки, в которых летом держали лошадей. По рассказам старожилов, это были бараки, в которых жили заключённые. Они хорошо видны на фотографиях посёлка сделанных в 1975 году. Ограждение проходило так, что бараки находились внутри, возле самого террикона.
За складом ГСМ в Кожиме, с другой стороны террикона, в болоте, местами сохранилась часть лагерного ограждения со столбами и колючей проволокой.
Когда я приехал в 1967 году в Кожиме ещё работал старый клуб, который был построен во времена лагеря. Это было небольшое, деревянное здание, которое находилось между камералкой и двумя двухэтажными домами. Вечерами там собирались сотрудники экспедиции, чтобы сыграть партию в бильярд или посмотреть фильм. Его можно увидеть на старой фотографии. Позже, в начале 70-х годов ХХ века построили новый клуб, который назвали «Кристалл».
В Кожимском лагере были заключённые с Украины. После отбывания срока их расконвоировали и кое-кто остался работать в посёлке. Помню, что там я впервые услышал слово «бандеровец». Произносили его тогда с оглядкой и вполголоса, так как это было слово нарицательное. Говорили, что бывшие лагерники, не все уехали на Украину после освобождения. Те кто остался, работали в экспедиции, в стройцехе, в котельной, в ОРСе, в магазине…
Как-то проходил мимо радиостанции и обратил внимание на огород перед соседним домом. Хозяйка пропалывала зелёный лук, петрушку и укроп, а рядом росла картошка. На мой вопрос, зачем выращивать картошку, она ведь не успеет созреть, в короткое северное лето, она ответила: «Хочу увидеть, как она цветёт. Вам этого не понять, это ностальгия по родине, по Украине».
^
Осенью 1974 года А.А.Кораго и ещё несколько человек, выбирали место для лагеря 8-й партии на следующий год в верховье реки Кожим. Они приехали туда на лошадях, которые вдруг стали проявлять явное беспокойство. Оказалось, что совсем недавно на этом месте побывал хозяин тайги – медведь. От него остался помёт, поэтому лошади и забеспокоились.
^
В начале июля 1975 года 8-я тематическая партия экспедиции №105 высадилась в верховье реки Кожим. Лагерь размещался в 20 – 25 километрах выше по течению реки Кожим от базы 3-й партии, Хасаварка. Старший геолог А.А.Кораго, проводя инструктаж сотрудников партии, предупреждал всех, что работать предстоит на главном водоразделе уральского хребта. По сути дела, мы жили внизу у реки в Европе, а на работу ходили в Азию. И если на западном склоне, где мы находились, была тундра, то на восточном склоне, уже через 8 - 10 километров начиналась тайга. Это была своеобразная экзотика. Но как оказалось, нас могли ожидать большие неприятности непосредственно на работе. Была большая вероятность встречи людей с медведями, о чём и предупреждал старший геолог.
Прошёл месяц. Геофизики работали на самом водоразделе, и никаких происшествий не было. Однажды вечером, после ужина, когда мы отдыхали в палатках, неожиданно к нам буквально влетел с выпученными глазами проходчик Гена. «Гошу медведь задрал!» - выпалил он на одном дыхании. Он был так возбуждён, что мы долго пытались понять, где это произошло.
 
^
А дело было так: Гошу и Гену, проходчиков, приехавших на заработки из Крыма, после работы отпустили на рыбалку, на реку Хальмерью, которая находится на восточном склоне, в Тюменской области. При инструктаже их предупредили, идти только по открытой поверхности гор, и только в самом конце, перед рекой, спускаться вниз. Сначала они так и шли, но потом как-то стали спускаться вниз раньше времени. Незаметно они дошли до первых кустов, попали на какую-то тропу и углубились уже в лес. В какой-то момент послышались странные звуки, но Гоша, который шёл первым сказал, что это, наверное, куропатки. Они прошли ещё немного, и попали прямо в лапы к медведице. Она махнула лапами, зацепила и порвала штормовку у Гены, который шёл позади, обняла и подмяла под себя Гошу. Гена, что было мочи, со всех ног рванул назад и толком не помнил, как прибежал в лагерь.
Было около одиннадцати часов вечера, но полной темноты не было. Искать и выручать Гошу собралось человек 18 во главе с начальником геофизического отряда М.И.Лейкиным. На всех была одна ракетница, и почти у каждого был нож. Начальник партии Прутов Н.В. и Кораго А.А. ещё днем на вездеходе ГАЗ-47, где водителем был Володя Глушенок, отправились на Хасаварку. И как всегда бывает в таких ситуациях, в вездеходе был карабин и охотничье ружьё, а в партии осталась только ракетница.
До перевала все шли довольно быстро, и казалось, что попади сейчас медведь на пути, то его просто разорвут в клочья. После перевала не сбавляя набранный темп, шли в сторону реки, куда вёл нас Гена. Уже появились кусты и первые чахлые деревья. И вдруг он остановился как вкопанный и сказал, что дальше не пойдёт. Гену трясло мелкой дрожью, лицо было перекошено. Я никогда раньше не видел, чтобы человек так был поражён страхом. Никакие уговоры не смогли сдвинуть Гену с места и тогда все мы двинулись вперёд без него. Правда двигались уже не так резво и метров через сто остановились. Уже было слышно как шумит река Хальмерью и все начали кричать и звать Гошу. Лейкин стал стрелять в воздух из ракетницы. Так мы провели часа два: кричали и стреляли. Небо стало светлеть, и мы повернули назад. Теперь идти нужно было вверх на перевал, а сил уже не было. Часов в одиннадцать дня мы поднялись на перевал и увидели вдалеке одинокую фигуру человека, бредущего к нашим палаткам. Как потом оказалось, это был Гоша.
Он попал в объятия медведицы, а это была именно она с медвежатами. Своими когтистыми лапами медведица провела по спине Гоши и оставила кровавые следы на всю жизнь. Гоша полез на дерево, но медведица стащила его за сапоги и после того как он, наверное, потерял сознание, присыпала его валежником. Очнувшись, Гоша прополз под зарослями кустов и дал дёру. Как часто бывает, он побежал не ту сторону и дал огромный крюк, километров на двадцать.
Вызвали по рации санрейс, но он не прилетел, так как ни в Инте, ни в Печоре тогда не было погоды. Пришлось лечить Гошу мазями, и постепенно он выздоровел, но сказал, что больше на Урале его ноги не будет.
Мы сидели за ужином в столовой и одна из студенток попросила показать того человека, которого чуть не съел медведь. Гоша сидел напротив нас. «А я думала вас медведь задрал, а вы ещё живы»! - произнесла девушка. Гоша аж поперхнулся, бросил ложку и чертыхаясь, что не дают нормально поесть, выбежал из палатки. Вот она цена популярности!
^
Через неделю после этого события Гену отправили на участок «Пограничный», где находился геолог Женя Константинов. Ему нужен был проходчик, а по совместительству повар. Это месторождение находилось на плато, на главном водоразделе с видом на самые высокие вершины Урала и на гору Народную. Прошло ещё дней семь или восемь, и в лагере вдруг появился Гена. Оказалось, что к ним приходил медведь, и Гена сказал, что там больше работать не будет. Старший геолог А.Кораго отправился наверх, чтобы на месте, восстановить картину и решить, насколько всё серьёзно.
Проснувшись рано утром, Гена возле палатки разжёг костёр и стал готовить завтрак себе и Константинову. Евгений ещё дремал в спальном мешке, досматривая сон. Краем глаза Гена увидел, что невдалеке по плато, кто-то движется. Присмотрелся, а это медведь, которого замучили комары и мошка, вылез из тайги на свежий воздух. Перепугавшись, Гена стал бить молотком в металлический рельс. Медведь остановился, присел и стал озираться по сторонам, ища взглядом, кто же это стучит. Тогда Гена плеснул солярку в костёр, которая у них была для растопки, да так много, что пламя столбом взвилось вверх. Тут медведь привстал на задних лапах, увидев пламя, посмотрел и развернувшись неспешно пошёл вниз, в сторону таёжных зарослей на восточном склоне.
На войне говорят, что снаряд не попадает в одно место два раза, а в горах один человек, повстречался дважды с хозяином тайги, за две недели и просто отделался испугом.
^
Родиола розовая, или золотой корень – многолетнее травянистое растение семейства толстянковых высотой до 50 см., растёт в основном на высотах от 1000 до 2700 метров над уровнем моря. Встречается чаще всего в горах южной Сибири: на Алтае, в Саянах, в горах Тувы и Забайкалья, реже – на Крайнем Севере европейской части России. Корневище толстое, покрыто буровато серой коркой. Стебли и листья сочные, мясистые. Стеблей несколько, иногда бывает до ста штук. Цветёт в июне – июле. Цветки жёлтые. Плоды краснеющие к осени. Семена созревают в июле – августе.
^
В медицине используется корневище и корни родиолы розовой как средство, повышающее физическую и умственную работоспособность. По своим свойствам препараты золотого корня сходны с препаратами растений женьшеня и элеутерококка.
Мне рассказали, что золотой корень есть на Приполярном Урале, но показать его никто не мог. В 1976 году вечером, накануне окончания полевого сезона я пошёл по склонам горы Сура-из искать родиолу розовую. Мне сказали, что запах свеже разломанного корневища, напоминает запах розы. Поэтому я принялся выдергивать растения и определять их запах. Уже начало смеркаться, очередное вырванное растение, когда я разломал корень, вдруг запахло розой. Это было так необычно, в тундре и запах розы. Я стал рассматривать его и внимательно осмотрел склон горы рядом. Недалеко росло ещё несколько растений родиолы розовой. Это было первое знакомство с одним из популярнейших лекарственных растений.
 
^
Позже я собирал золотой корень на месторождении «Гранитное», на Хасаварке. Он произрастает в местах с обильным проточным увлажнением в долинах горных ручьёв и рек. В более сухих местах, например в разрежённых лиственничных субальпийских редколесьях, в зарослях субальпийских кустарников, родиола встречается реже.
Когда я рассказал в Москве ветеранам, работающим раньше на Приполярном Урале, о золотом корне, то они очень удивились, так как ничего о нём не слышали. Хотя доктор геолого-минералогических наук из Ленинграда Валентина Александровна Смирнова, с которой мы тогда работали в 8-й партии говорила, что собирая корень, можно за сезон заработать намного больше, чем копая канавы.
С 1975 года Фармакологическим комитетом Минздрава СССР был разрешён к выпуску препарат «экстракт родиолы жидкий». Его назначали как стимулирующее средство для повышения умственной и физической работоспособности практически здоровых людей и для лечения функциональных заболеваний нервной системы. Родиола розовая используется также для производства тонизирующих безалкогольных напитков, лечебных бальзамов.
^
В 70-е годы ХХ века посёлок «Желанное» был базой первой партии экспедиции №105. Месторождение «Желанное» находится километров в 15 к югу от месторождения «Пеленгичей», а сам посёлок ( в 60 – 70 –е годы ХХ века) на высоте 1250 метров над уровнем моря.
Первые кристаллы кварца были обнаружены в 1948 году. Сначала геологоразведочные работы проводились с целью оценки запасов пьезосырья с отработкой открытыми горными выработками. Сначала канавами, а потом карьерами, применяя бурение, была выявлена хрусталеносная зона, которая уходила вглубь горы. С 1969 года начинается отработка месторождения подземными горными выработками, штольнями и скважинами колонкового бурения из них.
^
В 1977 году на месторождении было уже восемь штолен. Само месторождение условно делится на Восточную и Западную хрусталеносные зоны. На Восточной зоне находилась самая большая штольня №1, которая пронзает насквозь всю гору под посёлком, и имеет общую длину около 2 километров. Начинается она на склоне к реке Балбанью, а заканчивается на склоне ручья Каменистого. Три штольни Восточной зоны: первая, вторая и пятая проложены таким образом, что расстояние между ними составляет 30 метров по вертикали. Все штольни соединены между собой восстающими. При прохождении восстающих между штольнями делались боковые рассечки, разбирались кварцевые гнёзда, выбиралось огромное количество пустой породы. В результате получались огромные пустые полости, целые залы. Один из таких хрусталеносных участков, где было выбрано большое количество кристаллосырья, носил наименование «Блок № 6».
 
^
Если по скальному грунту проходка ведётся буровзрывным способом, то в хрусталеносной зоне работы ведутся вручную, применяя электрические калориферы, для оттаивания выщелоченной горной массы и извлечения из неё неповрежденных кристаллов горного хрусталя.
 
Откатка породы из штольни№4. Маркшейдер за работой в штольне №8.
В штольне №8, длина которой была до хрусталеносной зоны около 800 метров, использовался электровоз для откатки породы. В других, не таких больших штольнях, откатку производили вручную. В 4-й штольне для погрузки породы использовали погрузочную машину с ковшом. Средне годовая температура в штольнях минус два градуса по Цельсию. Зимой, когда на улице отрицательная температура, минус двадцать или тридцать градусов, работать под землёй было одно удовольствие. А летом, когда было тепло, приходилось одеваться по-зимнему и идти как в преисподнюю. Проходка в скальном грунте осуществлялась без крепи. В хрусталеносной зоне местами приходилось устанавливать сплошную крепь, так как оттаявшая горная масса просто сыпалась со всех сторон.
 
База партии №1 «Желанное». 1.06.77. Вид на г.Народная с Желанного.
Дома, в посёлке на «Желанном», в основном, были перевезены из Пеленгичея. В посёлке имелась контора, столовая, клуб, компрессорная станция, ремонтные мастерские, склад и магазин. Для электроснабжения всего месторождения была построена дизель электростанция с двигателями чешского производства. Согласно штатного расписания партии №1 в посёлке
проживал фельдшер, по прозвищу «коновал».
 
^
В 1969 году у озера Большое Балбанты была построена нижняя база из нескольких одноэтажных домов. Тогда ещё не было проезжей дороги в посёлок на «Желанное» и грузы наверх доставляли по тропе на лошадях. Крутой въезд на «Желанное» был только со стороны Пеленгичея.
^
В ноябре 1975 года в партии №1 экспедиции №105, на месторождении Желанное, пропал начальник участка Пантелеич. Это был, старый полярный волк и как-то не верилось, что с ним может что-то случится. К ноябрю на Желанном уже намело много снега. Он вышел из дома и пошёл в контору, где была рация, чтобы связаться с Кожимом. Назад он не вернулся и на связь не выходил. Так как была метель, его не сразу хватились. Поиски начали только через несколько дней.
^
Сначала обошли все дома, потом стали рыть шурфы на территории посёлка. Было дано официальное уведомление о пропаже человека. Привлекли к поискам профессиональных спасателей с собаками. Результатов не было. Поиски не прекращались. Снег уже почти весь растаял на Желанном. Наступило лето.
Восьмой партии, которая работала в шести километрах, на Сураизе, был выделен участок для поиска. Два дня, человек двадцать, прочёсывали окрестности вокруг месторождения. Никаких результатов. Заканчивался июль. И вдруг, в воскресенье, мы увидели вертолёт, который прилетел на Желанное и сел прямо в посёлке. Включили рацию и слышим, что поиск закончен.
^
Пантелеич в метель, прошёл мимо конторы, не заметив её, а через 600 – 700 метров находился кар глубиной метров 400. Туда-то угодил Пантелеич и с лавиной сошёл вниз. Его заметил студент, когда он частично вытаял из под снега. С большим трудом коллеги по работе подняли Пантелеича наверх, в посёлок.
Вот так в суровых условиях Приполярного Урала геологи, ежедневно рискуя жизнью, добывали горный хрусталь для своей страны.
^
В последних числах апреля 1977 года нам сообщили, что вышедшие из Кожима на Желанное два вездехода ГАЗ-71 не могут переправиться через Лимбик, левый приток реки Кожим.
^
Утром 1 мая, радистка – жена бурильщика Малеева, сообщила, что к нам грузят вертолёт в Кожиме и скоро он будет у нас. Часов в 10 утра над Желанным появился вертолёт МИ-4, который сделав круг, приземлился за крайними домами. Всё население посёлка, по колено в снегу, спешило к вертолёту. В открытой двери появился заместитель начальника экспедиции Чудинов Николай Михайлович. Он произнёс речь, поздравил всех с «Международным днём солидарности трудящихся – 1 мая». «Лучше бы лишний ящик водки прислали» - сказал кто-то за моей спиной в толпе встречающих. После этого выгрузили подарки от администрации экспедиции: шампанское, вино, русскую водку и подарок мирового империализма – датских кур в пакетах.
Вертолёт улетел и все потянулись в магазин. Продавец в амбарной книге записывала фамилии и выдавала подарки: женщинам – шампанское, мужчинам – бутылку водки или две бутылки вина, и конечно каждому заграничную курицу.
 
^
Так как я жил в одной комнате с геофизиком Сашей Поповым, то мы взяли бутылку водки и две бутылки вина. Оказалось, что на высоте можно выпить намного меньше, чем Кожиме. Пригласили геолога А.Рыжкова, отварили курицу и отпраздновали Первомай. В общем, праздник удался.
Но не обошлось и без ЧП! Барак, в котором мы жили с А.Поповым, почти весь был под снегом. Загорелся распределительный электрощит у нас в конце коридора. Но нашёлся трезвый электрик, который подошёл сверху по снегу и по крыше и обрезал провода. После этого водой залили очаг возгорания.
  
^
Вообще вода в посёлке на Желанном, в зимний период была в дефиците. Её просто не было. Чтобы иметь воду, нужно было взять ножовку по дереву, отойти от домов и в плотном от ветра снежном насте, выпилить куб снега. Принести его домой и растопить на плите в кастрюле.
 
^
Система отопления в домах была комбинированная: в комнате стояла металлическая печка, которую топили дровами, электрический «козёл» и регистр для отопления, где источником тепла служил самодельный кипятильник. Поэтому, когда 1 мая жители оказались дома и включили все электрические приборы, защита не выдержала, и загорелся вводной электрощит.
Нет ничего страшнее на севере, чем пожар, особенно, когда дома находятся целиком под снегом, как многие на Желанном.
У каждого свой Кожим, но воспоминания о годах проведенных там, объединяют людей разных поколений, и значит, он живёт в нашей памяти!
Краткое описание работы,
комментарий к коллекции фотографий по годам.
1967 год, июнь – август. Экспедиция №105. ВШПО. Посёлок Пеленгичей, приток реки Пеленгичей – Кожимвож.
 
Бланки экспедиции № 105. 1975, 1981г.
1969 год, июнь – июль. База 3- партии экспедиции № 105, Хасаварка.
Июль Кожим.
Июль – август Экспедиция № 105. Месторождение Желанное.
1975 год, июнь – август. Экспедиция №105. Верховье реки Кожим, Хасаварка.
1976 год, июнь – август. Экспедиция №105. Месторождения «Сура-из», «Старуха», «Желанное».
1976 – 1977г. Сентябрь – июнь. Экспедиция № 105. Кожим, месторождение «Желанное», Кожим.
1978 год. Экспедиция №105 была сокращена в численности и переименована в КГРП (Кожимская геолого-разведочная партия). Партия №1 на Желанном стала называться Западный участок. Партия №3 на Хасаварке стала называться Восточный участок.
1979 год, июнь – сентябрь. Кожимская ГРЭ. СПО «Северкварцсамоцветы» Хасаварка, Гранитное, Хасаварка.
1981 год, июль – август. Кожимская ГРЭ. СПО «Северкварцсамоцветы» Хасаварка, Николай-шор, Хасаварка.
1983 год, июль – август. Кожимская ГРЭ. СПО «Северкварцсамоцветы» Хасаварка.
Макеевка. Украина.
2011г. Борис Ассеев
скачать
|
